Есть много не стыковок, картины бытия,
А мы свои вопросы, все произносим зря.
Считая, что есть кто-то, кто нам в миру судья,
А всё намного проще, есть те, что нас дуря.

Мы часть проекта знаек и больше ничего,
Всё вырваться, мечтаем из мира своего.
Внушают нам стремление, мол, где-то далеко,
Вы умные, вы знаете, и просто ого-го.

До глубины сознания один хотя б дошёл,
Идя дорогой ложною, и веря в свою роль.
А если и приблизился? Чего он в нём нашёл,
Всё результаты призрачны скорее, они ноль.

Если бы не слово,
Не было бы нас.
Зрели бы, садово,
Иль как ананас.

Не было бы войн,
Ни обид, не мести.
На ветру травой,
Без вранья и лести.

А мы точно есть?
Может просто глюк.
В мозг же не залезть,
Толку от наук.

Если бы не слово,
Не было бы нас.
Говорят : основа,
Слова весь запас.

Меня не мучает вопрос: за что?
И объяснять мне ничего не надо.
Просеивает жизнь, сквозь решето,
И я живу, на это сил не тратя.

Уходят сами , те, кто были спамом,
И от кого ни сердцу, ни уму.
Никто же не гоняется за хламом,
Не ищет свежести глоток в дыму.

Меня не мучает вопрос: за что?
И про себя я знаю без вопросов.
Мне лет не мало и вовсе не дитë,
Им полочка отведена - курьëзов.

Скоро ночь, и её, бай, бай,
К вам придёт как всегда Бабай.
На бочок сразу, кто какой,
Окружит, тишина покой.

Тьма вам будет не враг, а друг,
Ночника рядом полукруг.
Сладких снов, вереница вновь,
Заберёт вас к себе любовь.

Скоро ночь, и её, бай, бай,
К вам придёт как всегда Бабай.
Погружайся в волшебный мир,
Вырастай в высоту и в ширь.

У меня согретый тыл,
От того и весь мой пыл.
Говорят, мол, шёлк не греет,
Хоть и ярко, на мне реет.

Кружева, и бантик есть,
Тыл конечно не бог весть.
Но и он мне дорог, всё же,
От тепла приятно, коже.

Главное залез, в трусы,
Что невиданной красы.
Ткань прочна, как и мой зад.
И можно смело, на парад.

Обновлённый список, сознательных существ.
Признают учёные, к ним свой интерес.
Что проявляют рьяно, в области естеств.
И на лицо, и в этом наш людской прогресс.
***

Мир гораздо шире и глубже , и умней,
Каким мы видим с вами на потоке дней.
Этого сознания всем бы из людей,
Но когда открыться, то Господу видней.
***

И как доверить тем кто и с друг другом лжив,
И всех себе подобных превратили б в пыль.
Мир хоть создан крепко, но часто еле жив,
И мы к нему как к сказке, а он наша быль.

Холодно и сыро, дождь роняет слёзы,
А мы переживём, мы же не мимозы.
Мы и сами любим проявлять капризы,
Нам ли выставлять погоде "Эпикризы".

Может это норма и полив что надо,
Часто на душе у самой торнадо.
Да конечно с Солнцем веселее жить,
Но траве и лужам тоже надо пить.

Холодно и сыро, дождь роняет слёзы,
Но пусть лучше он чем зимы морозы.
Хотя время быстро унесёт денёчки,
Промелькнут за миг, снег коснётся щёчки.

Все оттенки грусти.
За окошком ночь,
Огибает в хрусте
И уходит прочь.

Прочь гоню, и мысли,
Надоела боль.
Спутаны и скисли,
Точно сжались в ноль.

Сжались, не напрасно,
Холод, от тебя.
Но я не несчастна,
Всё равно, любя.

Всё оттенки грусти.
Ночь, в который раз.
Улицы же пусты,
Как и мой рассказ.

Я обманом любви твоей,
Прожила эту тысячу дней.
И на горках, любви чудной,
Двери не было ни одной.

Только змеи шипели в след,
Им сам чёрт дорогой сосед.
Пересуды с гнилой молвой,
Гнались высохшую листвой.

Я обманом любви твоей,
Укрывалась от всех дождей.
Только толку, то от сетей,
Что на плëл мне один прохиндей.

Нет смысла говорить, люблю,
С другой планеты, кораблю.
Речами раны, лишь его солю
И вряд ли чем-то изумлю.

Быть может нет, ни рук, ни ног,
Систем же нервных словно, осьминог.
И боли, у него другой порог,
Какой быть может диалог?

Нет, вовсе может глаз ушей
и инфразвук, его еда.
Пьёт может сок, он из камней
И нет понятия - беда.

И мир другой у корабля,
Не мой, в цветочках и с слезой.
В его шкале мы, может тля.
Не стих, а полная шиза.

Представь. Ты белый, чистый лист,
И светел. Нет в тебе греха.
Не зацепив, ни гул, ни свист,
Вся отлетает шелуха.

Зачем бежать к тебе? Щенку,
Нет косточки, в твоей руке.
К чему? Петь песню ветерку,
Не видя слезы, на щеке.

И мотылёк на огонёк,
К тебе не полетит в ночи.
Жизнь это часто уголёк,
Но он и есть её ключи.

Представь. Ты белый, чистый лист,
И белым будешь до конца.
А мир вокруг, живой цветист,
Стучат в нём разные сердца.

Жизнь прости, но похоже я,
Не за ту, заглянула дверь.
Вечно сломана колея,
Дверь же сорвана с всех, петель.

Как ошиблась моя душа,
Завязала глаза, и мне.
И жила столько дней не дыша,
Обгорая, в любви огне.

Жизнь прости, но похоже я,
Не к тому и не к той Луне.
На мечталась, теперь твоя,
Завершила сквозь боль турне.

Ночь, уставшая я не жду,
Вечер прочь, и я лягу спать.
Через миг же уже в саду
Или в небе звездой летать.

День промчался средь дел, тревог.
Разговоров, и суеты.
На развилках путей дорог,
Многолюдной, но пустоты.

Ночь, уставшая я не жду,
Может встретимся в другой раз.
Будешь тёплой и забреду.
Не, серчай, ночь, за мой отказ.

Не надо строк, что на повторе,
Теряют блеск, теряют суть.
В их некогда, О да декоре,
Теперь я вижу только муть.

Слоями пыль, и нет окраски,
Лишь понимание, не мне.
Душа желает, дико ласки,
А не по прошлому турне.

Не надо строк, что на повторе,
Течение вод, и ход дней.
И новых не услышу вскоре,
Я становлюсь уже трезвей.

Обман не тешит. Просто пофиг!
Осадок, он уже на дне.
И обхожу, уныло строфы,
Которые увы, не мне.

Можно было, и раз промолчать,
Но забыла купить, я печать.
Миром внутренним, внешний творя,
Трудно очень жить, не говоря.

Бред бредовый! Становится явью,
Вскрыв сознанье, под тёмной вуалью.
Сны важнее в реале, событий,
Нет без них, ни чудес, ни открытий.

Стих, картина, мир тут другой,
С новой чёрточкой, или другой.
Если хочешь вокруг всё менять.
Знай, не стоит сидеть и молчать.

Я не люблю, когда играют, мной.
На ты, пока не перешёл, черты.
Благоухать не может розой гной,
И разозлив любого, ждут кранты.

Послушная девчонка, но не я,
Легко дождаться горьких вроде слёз.
На вид же безобидней, воробья,
Но для мерзавцев точно, Дихлофос.

Я не люблю, когда играют мной,
Наивно полагая, что умней.
Но сердце живо, не враждой,
Я не кидаю, первая камней.

Хотела б чайкой в небо, крылья, к ним?
Я рыбу не люблю, летать так сложно.
Ты знаешь, жизнь порой как дым.
Не, этого боюсь, себя, возможно.

Там неба синева и море света!
Смешно сказать, но я боюсь воды.
Решай, есть время, не жду сейчас ответа.
Что значу я, в руках самой судьбы?

Мир намного проще,
Да и я скучней.
Пусть пока не мощи,
Не хватило дней.

Не "пались" напрасно,
Знаю, не одна.
Видят, очень ясно,
Многие, до дна.

У закрытой книги,
Глянцевый ли лист?
Не к чему мне сдвиги,
А ты эгоист.

Мир намного проще,
Старость есть предел.
Мне б гулять по роще,
Мой мотор сгорел.

Легче стало, я рада? не знаю..
А апрель приближается к маю.
Тяжело не писать, что на сердце,
По которому пнул ногой в берце.

Не цензура виной, не запреты,
Нет, из тыквы, той даже кареты.
Мне все темы чужды и далёки,
Под глазами темнеют отёки.

И стервятники мысли летают,
По ночам на беззвучке, рыдают.
Может вирусы были спасением,
Я же их изгоняла с презрением.

Легче стало, я рада? не знаю..
До сих пор при противно чихаю.
Только память зараза как прежде.
Возвращает к тебе, ну, хоть режьте.

У «заброшки», небо славили стрижи,
Ветер пролетал, сквозь коридор внутри.
Сердце от чего-то, резали ножи.
Брошенные стены, год, быть может, три.

Гнутые проёмы, сломанная крыша.
Тихий, грустный голос, этих деревень.
Лузеры они, мешают словно грыжа.
Где гуляло счастье, часто очень тень.

У «заброшки», небо славили стрижи,
Им спокойно очень среди тишины.
С ними не живут фантомы-миражи.
Нет у них и чувства лопнувшей струны.

К старому колодцу заросла тропинка.
Неужели жизнь тут выпита до дна.
По углам свисает тюлью паутинка.
И в портретах старых прошлого стена.